Павел Гелан

ТРЕВОЖНЫЙ СЕНТЯБРЬ

Пути воинов Диониса неисповедимы…

Осень на закате тысячелетия выдалась не самой удачной. На нефтяных землях полыхала война с религиозными ренегатами аравийского толка и смертоносный аромат хищной распутницы смерти захлестнул незримыми потоками страха и первобытного ужаса малые города и мегаполисы древней, вновь поднимающейся с колен, могучей империи.
Кровожадные демоны хаоса разрывали теплые коконы иллюзорного бессмертия граждан, беззащитных перед гибельными вспышками ярости мрачных полководцев террора, посылавших своих преданных рабов обращать в кровавое месиво, пепел и тлен скромные жилища мирно спящих горожан. К середине сентября плотная как трупная слизь пелена Великой Скорби затмила солнце над столицей многострадальной империи.
Чтобы хоть как-то защитить себя от всеразлагающего ядовитого смога потустороннего ужаса жители сердца империи целыми коммунами вступали в некое подобие народного ополчения, выходя ежедневно на ночные дежурства, но в душе каждый понимал что сегодняшняя ночь может оказаться последней для него и его близких. Наверно нечто подобное испытывали христианские мученики, брошенные в свирепые пасти тигров и львов, на пропитанном кровью песке римского Колизея, но для них опасность была видна и вполне материальна, сейчас враг был незрим и неуловим как пепел из затухающего погребального костра.
Эта история началась в момент апогея пандемии Ужаса, когда казалось еще пару часов и начнется массовый уход из жизни, вызванный параличом или разрывом, ослабевших от многих лет безоблачного мира, сердечных мышц.
На уютной тесной кухне одного из верхних этажей ветшающего панельно-блочного чертога, чудом пережившего странное землятресение в конце семидесятых, за холостяцким столом, покрытым полуистлевшей скатертью, сидел изрядно потрепанный жизнью, внутренними магическими войнами и непрерывным духовными трасмутациями Пророк, а напротив него монолитом костей и сухожилий застыл его, моложаво выглядевший, Апостол со своей юной наложницей со скромным внутрихрамовым именем Афродита.
Все трое изрядно загрузились пивом, их агато-сине-карие глаза были красны от сигаретного дыма, а мышцы живота скрутила легкая судорога то ли от постоянного хохота и почти демонического ржания, то ли от переизбытка жидкости в организме. За окном скромной апостольской обители великий и безумный Ужас из грозного господина и повелителя судьбы превратился в жалкого павиана с подстреленной на обе половины задницей, в которой шипела крупнозернистая соль вселенского ехидства и пересмешничества. Не то что бы они особо веселились, но что не горевали и тем более чего-то боялись - это точно. В своем истерическом хохоте они уже наверняка достигли предгорий великих вершин отрешенности и исключительно русского пофигизма.
Неожиданно наивно-детское лицо Апостола посерьезнело и он почти утробным голосом произнес:
- Вот мы здесь сидим и ржем, а за окном реальность в клочки рвется и дома рушатся как термитники в ядерном эпицентре. - Вслед за ним затих и Пророк, но просветлел мгновенно.
- Наша смерть - только вопрос времени. Мертвым - мертвое и светлая память, а нам - светлое пиво и вода светлая плюс нежно мной любимый зверобоище из соседнего магазина, если он еще не в руинах. Вот ежели сейчас бабахнет, в последние мгновения земной жизни моего безумного мозга я буду полностью уверен, что жизнь моя прожита не зря и смерть в весельи на полную катушку.
- Тебе многомудрый и много в стельку-в сиську-в гавнищу - пьющий только бы нажраться.
- В каждом мире, в котором мы с тобой воплощались, есть что-то полезное. В этом например: водка, дым и сами знаете что. А если не пьешь, не куришь, не любишь любимую до пепла и отупения - так и жить и не зачем. Где нет легкости, эйфористичности бытия - только одна пустая суета в голову пустые проблемы вбивает, втыкает и засовывает. И тонешь ты в этих проблемах как в дерьме зловонном, опарышами страха и сомнениями совести покрытым, и думаешь, что живешь. Это что ли жизнь истинная и настоящая, скажи мне Апостол?
- А что, в алкоголе каждый день спиртоваться, это что ли жизнь, а Пророк?
- Согласен, счастье бьет и чаще всего по печени, но так ведь не пью я ради нажираловки пошлой и банальной, это для меня как одна из ступеней к великой отрешенности.
- Что-то в последнее время ты только на этой, одной ступеньке и прыгаешь незабвенный.
- Я не прыгаю, я тренирую мышцы души и тела для заключительного гиперпрыжка.
- В клинику для анонимных алкоголиков.
- А что, и в клинике можно рукой до звезд достать и пределов достичь новых. А ты вот пашешь каждый день на корпорацию, а в конце спишут тебя как мазутную ветошь и останутся только воспоминания о молодости растаявшей в валютных кабаках.
- Может и прав ты Пророк, но все же пью я с большим чувством, расстановкой и в красивом антураже.
- А я Апостол за красотой особой не гонюсь. Для меня алкоголь инструмент, а не утеха. Да, согласен, бывали, ты свидетель, некоторые и даже слишком перегибы, и демоны в спину дышали - подставить пытались, но ведь выжил, духом не сник, телом не обмяк. А что часто хвалы Дионису возношу, так ведь на то он и бог, пусть не самый крупный, но как лодочник на другую сторону очень даже хорош, потому как чувствует и в некотором смысле любит и заботиться о своих верноподданных, в отличие от многих "кристально чистых" херувимов, потакающих твоим слабостям и порокам. Он - связной, проводник, указывающий на начало пути, а если вместо Храма Света ты по недоумию в сортир попал общественный, так в этом только твоя слабость, вина и слюнтяйство.
- Откуда ты только такие сочные слова и формулировки про пьянство наше запредельное находишь. Вчера вот только завязать хотел на неделю хотя бы. А тебя сегодня послушал -уже рожа вся в алкогольной слюне. Пора в магазин за высоким октаном.
- Отвечу по порядку. Оттуда я слова беру откуда и ты и Афродита и предки наши. А водка и родня ее всяческая - вполне доступный земной аналог молочных рек с берегами кисельными. А насчет рывка в магазин - так я только за - ногами, руками и остатками волос на голове.
Собрались они грузно и неохотно, Афродиту оставили дома - чего ребенка зря по дождю таскать. Выползли на улицу, и сразу попали в хитроумный капкан неунывающего Ужасного Ужаса, в одну из его знаменитых ловушек, от которых некоторые детали одежды вполне могут наполниться довольно неприятной во всех отношениях тревогой и теплотой. Рядом с чертогом Апостола мирно разгружалась внушительных размеров повозка с подозрительными, якобы наполненными вытяжкой из сахарного тростника и свеклы, мешками, довольно убедительно подпадающими под последнюю ориентировку отдела превентивных разработок службы имперской безопасности. Не долго думая, Пророк и Апостол выхватили из карманов разговорные кристаллы и уже собирались сообщить свои недвусмысленные подозрения куда следует, как неожиданно их болтливые игрушки превратились в сочащиеся сладким нектаром медовые соты.
- Это что, Афродита наколдовала? - испуганно спросил Апостол.
- Вряд ли, она когда трезвая боится не меньше нашего. Скорее всего, кто-то из наших покровителей с той стороны ясно дает понять, что пустая тревога, или наши минуты сочтены.
- Если сочтены, так давай быстрей, чтоб не опоздать к финалу.
- Удивительно и мудро. - Заключил Пророк, и они галопом побежали в магазин за водкой...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Вернуться на страницу рабочих материалов портала